В монографии А.А. Иванова отчётливо проявился тот «антропологический» поворот, который наметился в современной отечественной историографии, освещающей судьбы российского парламентаризма начала XX в.¹ Внимание исследователей всё чаще смещается с институциональных аспектов и традиционной «думской биографики» к анализу депутатской повседневности, личных взаимоотношений внутри политической элиты и т.п.

Иванов выявил 44 конфликта, вызвавших дуэли или грозивших завершиться ими. Правда, к их числу с некоторой натяжкой отнесены даже два эпизода 1911 г. с участием перводумца В.Д. Набокова. Кроме него, с риском оказаться перед барьером столкнулись ещё 30 депутатов из 1 724 думцев 1906–1917 гг. Впрочем, их могло бы быть гораздо больше, учитывая агрессивную риторику словесных перепалок в Таврическом дворце, которая, как показал Иванов, являлась основной причиной дуэльных скандалов между политиками. Каждое из этих событий вызывало широкий общественный резонанс, даже если дело ограничивалось только слухами, как, например, при ссоре депутатов А.Ф. Мейендорфа и В.Н. Львова в ноябре 1907 г. (с. 607). Мельчайшие детали таких столкновений смаковались и в «жёлтой» прессе, и во вполне солидных изданиях. Неудивительно, что, по словам автора, «наиболее ценным источником для раскрытия выбранной темы стали материалы дореволюционной периодической печати», а именно – почти шесть десятков столичных и провинциальных газет (с. 21, 22).

С другой стороны, поединки между самими депутатами, начавшиеся в период деятельности III Думы (11 из 18 за неполные двенадцать лет), отражали осознание ими своей принадлежности к одной корпорации, уравнивавшей их, несмотря на разный сословный статус. Характерно, что первая собственно парламентская дуэль между «политическими антиподами» Н.Е. Марковым и О.Я. Пергаментом в июне 1908 г. завершилась, после обмена выстрелами, – рукопожатием и ужином с шампанским и тостами за «здоровье», «общее дело» и «процветание России», напоследок дуэлянты даже расцеловались (с. 241–242). Когда же через год Пергамент скоропостижно скончался от инфаркта, Марков прислал на похороны венок с надписью «Достойному противнику».

Благодаря приложению «Краткая хронология дуэльных инцидентов с участием депутатов Государственной думы (1906–1917 гг.)», составленному Ивановым (с. 605–616), легко установить, что чаще всего участниками дуэльных историй оказывались В.М. Пуришкевич, Н.Е. Марков, А.И. Гучков, В.А. Бобринский и П.Н. Милюков². Причём если завзятые думские скандалисты Марков и Пуришкевич, а также «бог бестактности» Милюков по пять раз провоцировали своим поведением вызовы, то В.В. Шульгин и П.Н. Крупенский пользовались успехом как секунданты (каждого из них трижды приглашали на эту роль). Всё это были известные и хорошо узнаваемые политики, чьи громкие выступления раздавались не только с думской кафедры. Однако они не упускали случая напомнить о себе, считая внимание публики значимым для себя ресурсом, помогающим влиять на дела и общественное мнение. А интерес прессы к поединкам доходил иногда до ажиотажа. Причём проявлялся он не только в статьях. В книге Иванова собрано более двух десятков рисунков и карикатур из газет и сатирических журналов, реагирующих на ту или иную дуэльную историю. Даже такая визуализация позволяла обывателю представить себе вполне конкретного депутата, тем самым усиливая эффект его узнаваемости.

Впрочем, видеть в дуэльных историях исключительно способ воздействия на общественное мнение едва ли верно. Так, С.М. Санькова упрекает думцев начала ХХ в. в том, что они, получив полномочия, «переполнялись гордостью, не отдавая себе должного отчёта в сложности и взвешенности парламентской работы» и считая трибуну Таврического дворца неким «средством массовой информации»³. Между тем среди депутатов выделялись разные группы: «болото», законодатели, лоббисты, публичные политики, открыто искавшие популярности. Их поведение в Думе заметно отличалось, но ни одна из них не воспринимала успех в обществе как главную цель своей деятельности.

Следует отметить, что в книге депутаты представлены не элементом политической системы, а живыми людьми, поведение которых не объяснялось исключительно рациональным выбором. Ничто человеческое им не было чуждо. Поэтому автор монографии «посчитал оправданным дать развёрнутые характеристики российских парламентариев, оказавшихся вольными или невольными участниками дуэльных историй. Эти характеристики (как известные, так и впервые введённые в научный оборот), основанные преимущественно на свидетельствах современников, не только позволяют составить или скорректировать уже имеющееся представление о главных героях книги, но и во многом понять их мотивацию, действия и реакцию в ходе конфликтов, чреватых вызовом к барьеру» (с. 23–24). Своим трудом А.А. Иванов практически исчерпывающе раскрыл историю дуэльных конфликтов отечественных парламентариев начала ХХ в., хотя, конечно, уточнение каких-то её деталей ещё возможно.