Двухтомная монография «История Крыма» представляет собой первую в науке сводную академическую версию изложения истории полуострова с древности до наших дней. Этот коллективный труд был подготовлен и издан в рамках целевого конкурса РФФИ 2015–2017 гг. «Крым в истории и культуре России». Как этот конкурс, так и рецензируемая книга явились реакцией на чрезвычайную актуальность крымской тематики после воссоединения Республики Крым и г. Севастополя с Россией в 2014 г. Авторы поставили перед собой задачу воссоздать картину развития народов региона в течение многих столетий «на основе комплексного подхода, предполагающего использование достижений отечественной… и зарубежной исторической науки, археологии, демографии, политологии и других смежных дисциплин» (с. 15–16). Для этого была привлечена огромная литература по крымской истории, вышедшая в течение нескольких последних веков, а также материалы из архивохранилищ России, ближнего и дальнего зарубежья (Украины, Узбекистана, Германии, США). Многие используемые и цитируемые в книге документы впервые вводятся в научный оборот.

К масштабной работе по созданию двухтомного труда были привлечены ведущие специалисты по крымской тематике из столичных научных центров (Института российской истории РАН, Института археологии РАН, Московского и Санкт-Петербургского государственных университетов) и научных учреждений республики Крым (Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского, Института археологии Крыма РАН, Центрального музея Тавриды, Историко-археологического музея-заповедника «Неаполь-Скифский»).

Структура монографии выстроена по хронологическому принципу и включает пять разделов: 1-й том – «Крым в древности», «Крым в средневековье», «Крымское ханство. 1441–1783 гг.»; 2-й том – «Крым в составе Российской империи», «Крым в XX – начале XXI в.».

В истории полуострова огромное число сюжетов исследовано недостаточно. Это показано уже в первых разделах, посвящённых древнейшим периодам. Например, несмотря на утвердившееся и общепризнанное убеждение в том, что древнейшей археологической эпохой Крыма является средний палеолит, существует вероятность обнаружения более ранних свидетельств, ведь «древнейший период заселения человеком Крымского полуострова до сих пор практически не изучен» (с. 32). Как это обычно бывает в изложении ранних этапов истории любого региона, реконструкция истории и культуры крымчан доантичной эпохи по необходимости сводится к характеристикам археологических культур и отдельных памятников, погребений, орудий и т.п. Вся совокупность этого материала позволяет получить представление о разнообразии населения, его занятиях и культурных особенностях.

Археология (а с определённого момента и нумизматика) выступает в качестве полноправного и необходимого компонента исследования при изучении греческой колонизации Северного Причерноморья, существования боспорской и скифской государственности, периода пребывания края в составе Римской и Византийской империй, событий Великого переселения народов. Важная проблема взаимоотношений местного населения (меотов, тавров, скифов и др.) с переселенцами-эллинами и их потомками получает на материалах раскопок наглядную иллюстрацию к сообщениям письменных источников. Именно военная активность здешних «варваров» послужила стимулом для образования политических структур в регионе, в том числе для формирования и укрепления Боспорского царства (с. 61). В конце V в. до н.э. (после заключения союза между Афинами и Пантикапеем) отсюда, из окрестностей будущих Керчи и Тамани, купеческие корабли повезли на греческие рынки зерно (с. 62) – и с этого времени Крым стал активным участником международной торговли.

Особое значение археологические исследования имеют для изучения этнической истории полуострова, миграций и культурных влияний различных народов и племён. Историки приходят к заключениям об иранизации боспорцев (под воздействием пришлых сарматов и алан) (с. 151), о времени появлении в Крыму хазар (с. 239–240), опровергают мнение о широком присутствии германцев-готов в Боспорском царстве (с. 160–162). Междисциплинарный подход позволил определить динамику утверждения христианства на полуострове: от появления первых христиан – римских пленников в последней четверти III в. – до превращения этой религии на Боспоре в государственную в V в. (с. 165, 190).

Особое место в истории как крымской, так и российской занимает Херсонес Таврический (с VI в. – Херсон), и авторы монографии обоснованно посвятили ему отдельные параграфы в нескольких главах. К тому же этот город давно изучается археологами. Время его основания (долго дискутировавшееся в историографии) определено в книге началом IV в. до н.э. (с. 93). В античную эпоху Херсонес являлся одним из главных пунктов обширного международного торгового обмена товарами и ресурсами. Основанный как колония дорийских греков, впоследствии он входил в состав Понтийского царства Митридата, Римской империи, Византии, побывал под управлением правителей Трапезунда, сельджуков, монголов, генуэзцев… Вероятно, уже в IV в. в городе появилась христианская община (с. 181), и он превратился в один из центров восточного христианства в Причерноморье. Общеизвестно, что именно там произошло крещение киевского князя Владимира, и авторы уделяют немало внимания событиям 988 г.: девятимесячной осаде Владимиром Корсуни, его обращению к новой религии, женитьбе на греческой царевне (с. 270–272).

Как и для многих народов и стран Евразии, рубежным историческим событием в истории Крыма оказалось монгольское завоевание и последующее пребывание полуострова в составе Золотой Орды. К сожалению, о драматических событиях первой половины XIII в. – вторжениях монголов, судьбе городов и местного населения под властью пришельцев-завоевателей – в книге почти не говорится. Вся эта драматическая эпоха описана в трёх абзацах, занимающих менее половины страницы (с. 294). Утверждается, что «к 1260 г. завершился первый период джучидского освоения полуострова путём его вхождения в военно-административную систему государства Джучидов» (с. 294). Во-первых, неясно, в чём заключался этот первый этап? Во-вторых, почему его окончание точно датировано 1260 г. – что произошло в том году? В-третьих, для читателя, не знакомого с реалиями золотоордынской государственности, следовало бы пояснить, кто такие Джучиды, и что означает «джучидское освоение».

Важнейшим фактором в истории культуры и экономики Крыма были итальянские поселения XIII–XV вв. Этой теме посвящена глава, написанная академиком С.П. Карповым. В центре внимания автора находится центр генуэзских владений («Генуэзской Газарии») – Каффа. На основе огромного массива разноязычных источников описана топография этого портового города, состав и численность его населения в разные времена, система управления, состояние финансов, экономика, церковная и повседневная жизнь горожан. Убедительно показано, как в результате итальянской колонизации Крым интегрировался в систему экономических и политических связей всего Средиземноморья.

Время после распада Золотой Орды – это эпоха Крымского ханства. В основном данный раздел написан И.В. Зайцевым. С привлечением максимума источников (татарских, турецких, русских и др.) и обширной историографии автор показывает постепенное формирование самостоятельного государства, воцарение в нём династии Гиреев, пребывание правителей Крыма в вассальной зависимости от османских султанов, особенности экономической, культурной и религиозной жизни на полуострове в XV–XVII вв. Ещё одним достоинством изложения данных сюжетов в книге является то, что они не сводятся к отображению истории только крымских татар. В особых очерках рассматриваются также расселение, хозяйство и культура других народов, издавна населявших этот полиэтничный регион: греков, армян, евреев, караимов, цыган.

Большинство современных исследователей Крымского ханства во многих отношениях находятся под воздействием положений и выводов, сформулированных в фундаментальном труде В.Д. Смирнова почти полуторавековой давности¹. В частности, это относится к тезису о полной подчинённости Крыма османам. Зайцев, не соглашаясь с таким подходом, аргументированно показывает, что Гиреи «часто действовали если не вопреки инструкциям из Стамбула, то, по крайней мере, игнорировали их» (с. 385). Хотя в османской иерархической структуре крымские ханы и занимали прочное место, являясь равными по рангу бейлербеям Румелии (с. 386), т.е. наместникам европейских владений империи, они сохраняли явные признаки суверенитета. К таковым относилась, в частности, последовательность поименования татарского хана и османского падишаха при ритуальном провозглашении правителей во время торжественных молебнов в мечетях. На основании анализа этого и других явлений Зайцев пришёл к выводу, что «с точки зрения исламской теории власти крымские ханы являлись независимыми и суверенными монархами» (с. 391). Добавлю, что здесь следовало бы также учесть принадлежность Гиреев к потомству Чингисхана, что позволяло им чисто номинально считаться более знатными по сравнению с домом Османов.

При описании внешней политики Крыма значительное место отведено отношениям ханства с Московским государством. В целом эта тема отражена в книге, хотя и лаконично, но достаточно полно – с указанием основных вех дипломатических контактов и военных конфликтов. Однако представляется, что причины частых татарских набегов на русское (а также польско-литовское) пограничье не получили исчерпывающего освещения и объяснения. Ведь эти походы вызывались не алчностью и воинственностью крымцев, а объективным состоянием их экономики, не способной предоставить достаточно ресурсов для поддержания жизнедеятельности населения ханства. Поэтому не стоит сводить зависимость интенсивности набегов только к «изменениям в системе международных отношений в Восточной Европе» и к династическим кризисам в ханском семействе (с. 412). В разных местах текста встречаются верные упоминания о важном значении для татар доходов от торговли полоном, о недостаточности налоговых поступлений (с. 413, 465), но они не увязываются авторами с набеговой практикой крымцев.

Одним из знаковых явлений русско-крымских отношений были так называемые поминки – подношения ханам, их родственникам и высшим сановникам. Поминки представляли собой рудимент ордынской дани и, хотя были не очень обременительными для царской казны, самим фактом своего существования сохраняли память о давней зависимости Руси от завоевателей, создавали в Европе репутацию России как по-прежнему татарской данницы. К сожалению, феномен поминок лишь кратко упомянут (с. 412), и ничего не сказано о ликвидации этого унизительного для русских института. Официально он был отменён по настоянию посла Е.И. Украинцева и в соответствии с Константинопольским договором 1700 г., но в действительности в последний раз поминки отсылались в Бахчисарай намного раньше – в 1685 г. (дата установлена В.А. Артамоновым²).

Первый том заканчивается изложением исторических обстоятельств – внутренних и внешних противоречий и конфликтов, которые привели к постепенному ослаблению суверенитета Порты над Крымом, усилению позиций России, утрате ханством независимости и присоединению его к Российской империи.