Везде
Возможная урбанизации периферийных территорий (на примере российско-китайской границы)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Возможная урбанизации периферийных территорий (на примере российско-китайской границы)
Аннотация
Код статьи
S032150750004134-9-1
DOI
10.31857/S032150750004134-9
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Зуенко Иван  
Должность: н.с.
Аффилиация: Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока, Дальневосточное отделение РАН
Адрес: РФ, 690000, Владивосток, ул. Пушкинская, 89
Чубаров Илья Георгиевич
Должность: ст.н.с.
Аффилиация: ИДВ РАН
Адрес: РФ, 117997, Москва, Нахимовский пр-т, 32
Выпуск
Выпуск №3
Страницы
10-17
Аннотация

В 2018 г. создание трансграничных территорий опережающего развития вошло в повестку российско-китайских межправительственных переговоров, актуализировав изучение их потенциала как центров притяжения населения и факторов ускоренного развития и урбанизации территории. В статье представлен аналитический обзор потенциала трансграничных экономических зон (ТЭЗ) на российско-китайской границе. Сделан вывод о том, что для развития местных городских поселений наравне с административными мерами требуются также экспортно-ориентированная и логистическая компоненты.

Ключевые слова
Россия, Китай, трансграничные экономические зоны, урбанизация
Источник финансирования
Исследование проведено в рамках гранта Президента РФ по государственной поддержке молодых ученых – кандидатов наук № МК-2007.2017.6 (И.Г.Чубаров).
Классификатор
Дата публикации
27.03.2019
Всего подписок
91
Всего просмотров
2499
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Нынешний этап международного разделения труда характеризуется интенсификацией трансграничных контактов, чему способствует активное развитие информационных технологий и рост миграционной активности населения.
2 На этом фоне приграничные территории, которые в прошлом формировались и позиционировались, в первую очередь, как «зоны отчуждения» и «форпосты» системы национальной обороны, стали трансформироваться – во всяком случае, в управленческом и научном дискурсе – в «территории возможностей» и получателей основных выгод от активизации межгосударственных контактов. Соответственно, по всему миру идет поиск новых форм трансграничного сотрудничества.
3 Одной из них являются зоны экономического сотрудничества двух (или более) стран, расположенные на смежных с границей территориях, предполагающие упрощенный режим оформления миграционных и товарных потоков и льготы по ведению хозяйственной деятельности. Наименования подобных зон отличаются разнообразием, в статье используется универсальный термин – трансграничные экономические зоны (ТЭЗ).
4 Эти процессы наблюдаются и на одной из наиболее протяженных в мире границ между Россией и КНР. Расположенные с российской стороны, регионы в течение трех десятилетий испытывают убыль населения, а в последние годы аналогичные тенденции становятся заметны и на китайской стороне. Нехватка крупных городов не дает в полной мере развиться агломерационному эффекту и потребительской экономике.
5 В то же время развитие Дальнего Востока с 2013 г. объявлено приоритетом национальной политики России [1], поставлена задача выйти на темпы развития в 2-3 раза выше средних по стране. Условием привлечения в регион новых жителей является ускорение экономического развития, в т.ч. за счет «точек роста» в приграничном сотрудничестве.
6 Развитие расположенных с китайской стороны границ регионов северо-восточного Китая входит в число приоритетов национальной региональной политики Пекина (программа «Возрождение Северо-Востока», последняя редакция которой принята в 2016 г. на период 13-й пятилетки).
7 Руководство обеих стран ищет формат сотрудничества, который позволил бы добиться синергетического эффекта. Успешные трансграничные экономические зоны в этом случае могли бы на базе своей внешнеэкономической специализации и государственной поддержки существенно повысить населенность близлежащих поселений и сыграть роль «драйверов» региональной урбанизации.
8 2018 г. ознаменовался активизацией тематики на официальном уровне. В настоящее время идет обсуждение трех трансграничных экономических зон (с российской стороны, в формате «трансграничных территорий опережающего развития», ТГТОР): флагманской «Пограничный-Суйфэньхэ» и двух территорий второго эшелона «Благовещенск-Хэйхэ» и «Остров Большой Уссурийский».
9 Заявление о намерении реализовать ТГТОР «Пограничный-Суйфэньхэ» впервые попало в публичный дискурс по итогам встречи Российско-Китайской комиссии по сотрудничеству и развитию Дальнего Востока, Байкальского региона РФ и Северо-Востока КНР (далее – Межправкомиссия) в феврале 2018 г. [2]. Две другие трансграничные территории опережающего развития фигурировали в документах Министерства экономического развития РФ в контексте согласования с Госкомитетом по развитию и реформе КНР будущего плана координации развития приграничных регионов двух стран до 2025 г.
10 В марте 2018 г. была опубликована информация о начале разработки китайской стороной проектного обоснования создания трансграничной зоны «Благовещенск-Хэйхэ» [3]. В июне был подписан меморандум о создании такой зоны между Еврейским автономным округом (ЕАО) и городом Тунцзян [4]. На августовском заседании Межправкомиссии в Даляне, впрочем, был упомянут только «флагманский» проект «Пограничный-Суйфэньхэ».
11 На Восточном экономическом форуме-2018 была принята «Программа развития российскокитайского сотрудничества в торгово-экономической и инвестиционной сферах на Дальнем Востоке России на 2018-2024 годы», в которой упоминание трансграничных территорий опережающего развития отсутствовало, что авторы документа объяснили необходимостью дополнительной проработки проекта с перспективой заключения отдельных меморандумов по каждой ТГТОР.
12 Анализ имеющихся материалов и литературы свидетельствует, что обсуждение ТЭЗ на российско-китайской границе находится в исключительном ведении государственных ведомств, а научных работ на эту тему нет (за исключением опубликованной в феврале 2017 г. [6]), за год до начала обсуждения концепции трансграничных территорий опережающего развития.
13 Проведенные нами летом 2018 г. полевые работы продемонстрировали, что обсуждение трансграничных территорий опережающего развития не ведется и на местном уровне: опрошенные чиновники Пограничного района Приморского края узнавали об инициативе от авторов.
14 Данная статья призвана частично восполнить этот пробел и посвящена изучению потенциала создания трансграничных экономических зон (ТЭЗ) на российско-китайской границе, в первую очередь «Пограничный-Суйфэньхэ», как площадки интенсификации экономического сотрудничества в контексте демоурбанистической обстановки в этом регионе.
15 Работа написана на основе анализа имеющихся в свободном доступе документов по функционированию ТЭЗ на постсоветском пространстве, а также материалов полевых исследований, проведенных в 2018 г. в форме интервьюирования чиновников (Приграничного района, г. Владивостока, Минвостокразвития, Минэкономразвития, предпринимателей и экспертов (ИИА «Приморье»), имеющих отношения к проектам трансграничных экономических зон.
16

ГОРОДСКИЕ СИСТЕМЫ В РОССИЙСКОКИТАЙСКОМ ТРАНСГРАНИЧЬЕ

Одна из ключевых социально-экономических особенностей региона вдоль российско-китайской границы (историк-востоковед В.Л.Ларин предлагает использовать термин «российско-китайское трансграничье» (РКТ) [7]) – его периферийность, удаленность от центров расселения и экономической активности обеих стран [8].
17 Эксперты выделяют несколько ключевых характеристик, отличающих периферию социальноэкономической системы от ядра (центра): низкий исходный уровень развития, повышенная доля занятых в первичном секторе и сфере нерыночных услуг, ограниченное участие в территориальном разделении труда, отставание социальных нововведений, поляризация, ориентация на экстенсивное использование ресурсов и др. [9; 10].
18 Пограничность региона выражается в непосредственно связанных с государственной границей характеристиках, влияющих на территориальную структуру расселения и хозяйства, миграционную привлекательность, потоки товаров и др., а также в специфических социокультурных свойствах территории («буферная» зона, транзитный регион, особая отраслевая структура хозяйства) [11, c. 61].
19 Разность «потенциалов» двух территорий создает возможность для появления трансграничного перетока, но в целом социально-экономическое развитие периферийных пограничных районов больше подчиняется логике периферийности, а положительное влияние приграничного положения не является определяющим [12]. Упомянутые характерные черты пограничности и периферийности в разной степени прослеживаются по обе стороны российско-китайской границы.
20 Несмотря на бросающуюся в глаза синхронность начала современного освоения российской и китайской частей РКТ, в дальнейшем пути их развития разошлись. Первые русские поселения на левом берегу Амура были основаны в 1856 г. (Благовещенск и Хабаровск), а формально принадлежность Приамурья и Приморья России была зафиксирована в 1858 и 1860 гг. С китайской стороны политика «Ивового палисада» (лю тяо бянь), т.е. запрета на переселение китайцев на исконные маньчжурские территории, действовала до 1873 г. Окончательно территория бывшей Маньчжурии (Гуаньдун, сейчас – Дунбэй, северовосточный Китай (СВК) была открыта для миграций из других частей Китая в 1902-1904 гг.
21 На протяжении ХХ в. Дальний Восток не играл значительной роли в масштабах всей советской экономики, а его заселение проводилось, в основном, административными методами. СВК в силу удобного расположения и внешнего (русского, японского, советского) влияния являлся главной индустриальной базой Китая до начала рыночных реформ и одним из наиболее привлекательных мест для миграции из других регионов.
22 «Старший сын республики», как в то время называли эту часть страны, на момент образования КНР концентрировал более 80% всей промышленности, был пионером урбанизации (24% горожан уже в 1942 г.) и современного строительства, а местные городские центры (Харбин, Шэньян, Далянь) опережали по числу жителей столицы южных и центральных провинций. За годы строительства плановой экономики СВК, в целом, поддерживал более высокий по сравнению с остальной страной уровень урбанизации и экономического развития.
23 Начало рыночных реформ в 1980-х в России и Китае спровоцировало синхронный рост периферийности Дальнего Востока и Дунбэя, а приграничное сотрудничество после возобновления внешнеэкономических связей не скомпенсировало недостатки устаревшей модели экономики и низкой миграционной привлекательности.
24

Сокращение влияния государства на размещение новых производств и сервисных отраслей увеличило значимость рыночных факторов, таких, как агломерационный эффект*, что привело к дальнейшему отставанию этих территорий [13].

* Агломерация – концентрированное расположение поселений, которые между собой связаны не только по территориальному признаку, но и различными экономическими, социальными и культурными связями (прим. ред.).
25 Несмотря на то, что дальневосточная часть российского приграничья по всем методикам подсчета обладает одним из наиболее выгодных в России экономико-географическим положением (ЭГП) [14; 15], доля ЦФО в ВВП выросла с 24,6% в 1990 г. до 35,3% – в 2014 г., а в Дальневосточном федеральном округе (ДВФО) сократилась с 6,1% до 5,5% [16].
26 Схожие тенденции наблюдаются и на северовостоке КНР. «Дунбэйский синдром» (Дунбэй сяньсян) [17] – термин, описывающий сложности реструктуризации экономики старопромышленного района в ходе реформ 1990-х гг., приведшие к закрытию многих государственных заводов и волне безработицы.
27 Кризис обострился в последние годы: перепроизводство в сталелитейной промышленности, падение цен на энергоносители, сокращение государственных инвестиционных программ на фоне антикоррупционных расследований привели к падению темпов роста значительно ниже средних по стране, вплоть до беспрецедентного для Китая сокращения ВВП Ляонина на 2,5% в 2016 г. Китайские исследователи отмечают, что из трех северо-восточных провинций хуже всего ситуация именно в приграничном Хэйлунцзяне [18], доля которого в валовом продукте СВК сократилась за 1995-2015 гг. с 33,9% до 26,1%.
28 Нарастание социально-экономической периферийности российского Дальнего Востока сопровождается депопуляцией. Число жителей Приморского края за 1991-2016 гг. сократилось на 16%, в Амурской области – на 23%, Еврейском автономном округе (ЕАО) – на 24%. Общая численность населения граничащих с КНР субъектов федерации упала на 18%, с 6523 тыс. до 5317 тыс. При этом произошло «сжатие» освоенного пространства – повсеместно наблюдается стягивание оставшегося населения в крупнейшие города региона. Доля Хабаровска в населении Хабаровского края за тот же период времени выросла с 38% до 46%, Благовещенска – с 20% до 28% и т.д. Пропорционально снизилось и общее число горожан, однако его доля в населении осталась неизменной (около 75%) [19].
29 Регионы с китайской стороны в 2010-х гг. также вошли в состояние депопуляции. В одном только 2017 г. население приграничных Хэйлунцзяна и Ляонина сократилось на 105 тыс. и 156 тыс. жителей, соответственно. Налицо быстрое старение населения и отток образованной молодежи в другие части страны [20].
30 Таким образом, становится понятно желание правительства обеих стран создать в этих регионах новые центры роста, которые смогли бы привлечь мигрантов и укрепить демографический каркас территории. Одним из местных конкурентных преимуществ и та, и другая сторона видят приграничное положение, что делает желательным создание новых точек роста именно в приграничной зоне. Ввиду этого проекты ТЭЗ в глазах руководства приобретают не только социально-экономическое, но и демо-урбанистическое измерение. Нельзя сбрасывать со счетов и имиджевую составляющую, в рамках которой создание ТЭЗ подтверждает курс на внешнеэкономическую открытость и добрососедские отношения.
31

ТЭЗ НА РОССИЙСКО-КИТАЙСКОЙ ГРАНИЦЕ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Зарубежные ученые определяют трансграничные экономические зоны (ТЭЗ) как «географический регион, расположенный у международного пограничного перехода, в котором реализуются двусторонние проекты в сфере инфраструктуры и логистики для увеличения трансграничной торговли и инвестиций». Цель создания ТЭЗ – «стимулирование экономического развития приграничной зоны как часть стратегии развития субрегиона» [21, p. 15].
32 Основными принципами трансграничных экономических зон являются: 1) отсутствие налогового и валютного контроля при размещении инвестиций; 2) упрощенное получение разрешений и лицензий; 3) освобождение от НДС, корпоративных и местных налогов. Иначе говоря, нет смысла создавать ТЭЗ там, где между соседями действуют соглашения о свободной торговле и безвизовом перемещении граждан.
33 В целом, под указанные критерии подходит не такое уж большое количество границ, поэтому практику создания трансграничных экономических зон нельзя назвать массовой. Литературы по данным вопросам немного, а доступные исследования по большей части выполнены в рамках госзаказа. В частности, экономисты из США и Таиланда М.Лорд и П.Тангтронгджита в 2014 г. изучили возможность создания ТЭЗ в треугольнике Индонезия – Малайзия – Таиланд [21]. Проф. Ван Цзаньсинь посвятил ряд работ вопросам создания и функционирования трансграничных экономических зон на границах Китая со странами ЮВА [22]. Практически неизученным является аспект влияния такой зоны на урбанизацию прилегающих территорий.
34 С российской стороны границы исследователи выделяют несколько этапов государственного регулирования социально-демографических и экономических аспектов трансграничных отношений [23]. На начальном этапе (конец 1980-х – 1990е гг.) приоритетом являлось продиктованное ходом демократических рыночных преобразований безусловное открытие региона внешнему миру и нормализация отношений с Китаем. Мотивация к созданию трансграничной зоны сотрудничества была и с китайской стороны. Ещё в 1984 г. Хэйхэ с инспекционной поездкой посетил тогдашний генсек КПК Ху Яобан, который охарактеризовал Хэйхэ и Шэньчжэнь как «северное и южное крыло будущей китайской экономики» [24]. В 1992 г. был утвержден список 14 открытых приграничных городов, куда, среди прочих, вошли Хэйхэ, Суйфэньхэ, Хуньчунь и Маньчжоули.
35 В результате, в 1999 г. для повышения уровня открытости на межправительственном уровне было согласовано создание «приграничных торговоэкономических комплексов» (ПТЭК) Пограничный – Суйфэньхэ и Благовещенск-Хэйхэ, которые предполагали взаимные безвизовые поездки граждан обеих стран. Также обсуждался проект Забайкальск-Маньчжоули, упоминаются аналогичные комплексы в районах Полтавка-Дуннин и Хасан-Хуньчунь [25, c. 141].
36 Конкретное осуществление выше обозначенных проектов, в соответствии с принятой в 2001 г. концепцией приграничного сотрудничества, отдавалось местным властям и бизнесу [26]. В приграничном торгово-экономическом комплексе Благовещенск-Хэйхэ безвизовый въезд на срок до 30 дней был открыт в одностороннем порядке китайской стороной, что стало одним из главных факторов быстрого экономического роста экономики города. В ПТЭК Забайкальск-Маньчжоули разрешен въезд на территорию сопредельного города на личном автомобиле. Однако дальнейшая реализация приостановилась в силу таких факторов, как сильные алармистские настроения местного населения, отсутствие финансовых ресурсов для создания современной инфраструктуры и пассивная позиция местных властей.
37 Соглашение о реализации приграничного торгово-экономического комплекса ПриграничныйСуйфэньхэ было подписано в 2004 г. В рамках проекта, активная фаза которого пришлась на 2004-2008 гг., по обе стороны от границы предполагалось создать «резервации» (153 га с китайской стороны и 300 га – с российской), соединенные специальным грузопассажирским переходом, с особым порядком въезда для граждан России и Китая (на личном автотранспорте, без виз, по общегражданскому паспорту) и льготными правилами таможенной очистки грузов. Для перемещения внутри территории планировалось разрешить движение на личном автотранспорте. С российской стороны предполагалось создать сборочное производство на основе китайских инвестиций, с китайской – торговые и рекреационные объекты.
38 Говоря о практике предполагаемых в те годы приграничных торгово-экономических комплексов», эксперты высказывали серьезные сомнения в намерениях китайского инвестора организовывать производство на российской части ПТЭК. Скорее, их (как и российских контрагентов, позднее подозреваемых в создании контрабандных каналов [27]) интересовал льготный режим таможенной очистки и упрощенное привлечение китайской рабочей силы. В этой схеме российскую часть предполагалось использовать как склад и перевалочную базу, что делало проект коммерчески привлекательным и для приграничного бизнеса, и для местного населения, которое получило бы доступ к дешевым китайским товарам и услугам без необходимости заезжать в КНР.
39

С китайской стороны все согласования были осуществлены в полном объеме, а строительство заявленных объектов было завершено к 2006 г. (гостиница и торговый комплекс). Однако с российской стороны проект не прошел согласование со стороны погранслужбы, таможни и Министерства обороны, в связи с чем был с 2008 г. фактически заморожен. Логика российских властей связана с рисками ослабления контроля над трансграничными потоками и расцветом «челночной экономики», которая не считалась приоритетной формой трансграничного сотрудничества. Соответствующие органы посчитали, что проект не создает достаточное количество рабочих мест, а основные экономические выгоды получила бы китайская сторона. В результате, с российской стороны были построены только небольшое офисноскладское помещение и часовня Георгия Победоносца*.

* На о-ве Большой Уссурийский, который также позиционируется как площадка активного российско-китайского сотрудничества, есть часовня в честь мученика Воина Виктора Дамасского, построенная в память о воинах, погибших при обороне дальневосточных рубежей, в т.ч. в конфликте на о-ве Даманский. Сосуществование двух диаметрально противоположных дискурсов (кооперационистского и алармистского), в целом, характерно для высказываний и действий региональной бюрократии (прим. авт.).
40 После неудачи проекта приграничных торгово-экономических комплексов власти Суйфэньхэ в одностороннем порядке пошли на создание свободной зоны приграничной торговли в 2009 г. (беспошлинный ввоз зарубежных товаров, возврат налога на экспорт) [28], а с 2014 г. был облегчен порядок оформления безвизовых групп для посещения Суйфэньхэ. Также китайские власти неоднократно выступали с инициативой разрешения въезда в сопредельные города двух стран на личном автотранспорте. Реализация мер в одностороннем порядке позволила китайской стороне достичь того же «эффекта открытости» с точки зрения привлечения туристов и инвестиций, как и гораздо более длительная и сложная процедура создания комплексной трансграничной экономической зоны.
41

Что касается китайской стороны, то ее региональные власти продолжали развивать трансграничное сотрудничество. Так, в 2013 г. был принят «План развития приграничных районов провинции Хэйлунцзян и северо-восточной части Внутренней Монголии» до 2025 г., в соответствии с которым было выделено четыре региональных кластера приграничного сотрудничества с Россией [29]. С большой долей вероятности эти же участки границы будут выступать приоритетными при прорабатывании вариантов создания трансграничных экономических зон на новом этапе:

   1. Кластер Муданьцзян-Суйфэньхэ включает в себя целиком городской округ Цзиси, а также центральную часть городского округа Муданьцзян и уезды Суйфэньхэ, Мулин и Дуннин. Это самый населенный (3,4 млн жителей) и наименьший по площади кластер (39,3 тыс. км2). С российской стороны на базе данного кластера будет создана трансграничная экономическая зона Пограничный-Суйфэньхэ.

   2. Саньцзянский (Сунгарийский) кластер включает в себя городской округ Хэган, центральную часть и уезды Фуюань, Хуачуань, Фуцзинь, Тунцзян городского округа Цзямусы и уезд Жаохэ городского округа Шуанъяшань. На площади 45,5 тыс. км2 проживают 2,5 млн жителей. На базе данного кластера: трансграничная экономическая зона Нижнеленинское-Тунцзян и на о. Большой Уссурийский.

   3. Хинганский кластер – самый крупный из четырех, площадью 142,9 тыс. км2, 1,9 млн жителей. В его состав включены округ Большой Хинган, центральная часть и уезд Цзяин городского округа Ичунь, а также центральная часть (район Айгунь) и уезды Бэйань, Удаляньчи, Сюнькэ и Суньу городского округа Хэйхэ. На базе данного кластера российская сторона предполагает создать трансграничную экономическую зону Благовещенск-Хэйхэ.

   4. Кластер Хулун-Буир – Маньчжурия самый малонаселенный, он включает в себя приграничную часть городского округа Хулун-Буир, город Маньчжурию, уезд Аргунь и хошуны Шинэ-Барга-Цзоци, Чэнь-Барга-Ци и Шинэ-Барга-Юци. Общая площадь данной территории 97,5 тыс. км2, население – 0,4 млн человек. На базе данного кластера: трансграничная экономическая зона Забайкальск-Маньчжурия.
42 Помимо этих, можно выделить формирующийся на базе железнодорожного моста (окончание строительства в 2019 г.) кластер Нижнеленинское-Тунцзян.
43 Наиболее обсуждаемый в настоящее время вариант ТЭЗ расположен в Приморском крае рядом с поселком городского типа Пограничный (население 10,2 тыс. жителей, 22-й по численности жителей населенный пункт Приморского края). Население всего Пограничного района – 22 тыс. С китайской стороны, население городского субокруга Суйфэньхэ составляет 70 тыс. человек. При одинаковой площади застройки (около 10 км2, рассчитано на основе спутниковых снимков) численность жителей в Суйфэньхэ в 5-7 раз больше.
44 Общая площадь планируемой трансграничной экономической зоны (ТЭЗ) составляет 433 га, из них 233 – с российской стороны и 180 – с китайской [30]. Таким образом, планируемая ТЭЗ будет занимать около четвертой части существующих поселений и с российской, и с китайской стороны, однако в силу конфигурации границы будет располагаться значительно ближе к китайскому поселению.
45 Инициатором создания Зоны выступили те же бизнес-круги, которые выдвигали идею создания приграничных торгово-экономических комплексов (ПТЭК) в середине 2000-х. Учитывая локацию и размеры, в Зоны угадывается новая «обёртка» для прежней концепции, однако создание «окна на границе» с особым режимом потребует не менее сложного согласования с контролирующими ведомствами. В случае попадания Зоны под действие закона «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации» и юрисдикцию Корпорации по развитию Дальнего Востока, к ним добавятся еще сложности координации особого режима с устоявшимися практиками в территориях опережающего развития и «Свободном порту Владивосток», которые действуют на значительной части Дальневосточного федерального округа (ДФО).
46 В силу этого, вывод о необходимости дополнительной проработки проектов ТЭЗ, сделанный авторами Программы российско-китайского сотрудничества на Дальнем Востоке на 2018- 2024 гг., выглядит совершенно обоснованным.
47

* * *

В настоящее время вопрос создания трансграничных экономических зон (ТЭЗ) снова вошел в официальную повестку российско-китайских переговоров, однако на доработку и согласования может уйти значительное время, иногда более десятилетия, как это произошло с Программой сотрудничества трудничества восточных регионов России и северо-восточного Китая на 2009-2018 гг. [31, c. 9].
48 Впрочем, на данный момент сформировался ряд факторов, способных ускорить проект по сравнению с реалиями десятилетней давности. Кризис 2014 г. и падение российского рубля относительно валюты обозначил переход трансграничья в новое качественное состояние. Отношения между российскими и китайскими регионами от формата «покупатель – продавец» перешли в формат «продавец – инвестор». Развитие Китая как капиталоизбыточной страны создает условия для инвестирования за рубеж, в т.ч. в предприятия ТЭЗ. В свою очередь, ограниченность рынка Дальнего Востока способствует ориентации создаваемых в регионе производств на рынки близлежащих развитых стран.
49 Представляется, что трансграничная экономическая зона может быть экономически успешной при условии совмещения с созданием транспортных коридоров «Приморье-1» (в случае ТЭЗ Пограничный-Суйфэньхэ) или «Приморье-2» (ТЭЗ Хасан-Хуньчунь), что позволит развиваться предприятиям экспортной нацеленности на рынки третьих стран (в частности, Японии или Южной Кореи). В таком случае можно рассчитывать на миграционный прирост населения за счет сотрудников расположенных в ТЭЗ предприятий и ориентированной на него сервисной сферы.
50

Успешное функционирование ТЭЗ несет потенциал укрепления опорного каркаса расселения за счет притока трудовых мигрантов на прилегающую территорию. Ведущая роль государства в урбанистическом процессе (как это происходит в Казахстане при создании нового города Нуркента*) позволяет мобилизовать ресурсы на начальном этапе и повысить привлекательность трансграничных экономических зон для инвесторов. В то же время потенциал административной урбанизации ограничен, что может быть компенсировано подключением более широкого круга участников в дальнейшем.

* ТЭЗ «Хоргос» и две примыкающие к нему СЭЗ стимулируют урбанизационные процессы в регионе. С китайской стороны в 2014 г. был организован городской округ Хоргос («самый молодой город на Шелковом пути»), в его центральной части проживает 17 тыс. жителей. На казахстанской стороне идет создание города Нуркент как ядра формирующейся Жаркент-Хоргосской агломерации. Проект генплана Нуркента предполагает, что численность его населения к 2022 г. достигнет 50 тыс., а к 2035 г. – 105 тыс., город войдет в двадцатку крупнейших в Казахстане. В настоящее время на проектируемой территории в жилом комплексе «Нуркент» проживает 2 тыс. человек (агломерация – 50-60 тыс.) (прим. авт.).

Библиография

1. Послание Президента Федеральному Собранию – http://www.kremlin.ru/events/president/news/19825 (accessed 15.10.2018)

2. Трансграничная ТОР может быть создана в районе Пограничный-Суйфэньхэ – https://minvr.ru/press-center/news/12642/ (accessed 01.09.2018)

3. Создается трансграничная экономическая зона – https://toz.su/novosti-kheyluntszyanskoy-ekonomiki/sozdayetsya-transgranichnaya-ekonomicheskaya-zona/ (accessed 15.10.2018)

4. Тунцзян и ЕАО подписали соглашение о создании трансграничной зоны сотрудничества – http://biang.ru/ru/economics/tunczzyan-i-eao-podpisali-soglashenie-o-sozdanii-transgranichnoj-zonyi-sotrudnichestva.html (accessed 15.10.2018)

5. Состоялось второе заседание Межправительственной российско-китайской комиссии по сотрудничеству и развитию Дальнего Востока и Байкальского региона РФ и Северо-Востока КНР – http://government.ru/news/33726/ (accessed 01.09.2018)

6. Зуенко И.Ю. Окно в Китай: почему у Казахстана получилось, а у России нет – https://carnegie.ru/commentary/68012 (accessed 01.09.2018)

7. Ларин В.Л. Российско-китайское трансграничье в контексте проектов евразийской интеграции // МЭиМО. 2016, № 12. С. 69-81.

8. Чубаров И.Г., Михайлова Е.В. Проблемы преодоления периферийности российско-китайского трансграничья // Россия в АТР. 2017. № 4. С. 88-105.

9. Грицай О.В., Иоффе Г.А., Трейвиш А.И. Центр и периферия в региональном развитии. М., 1991. 168 с.

10. Баринов С.Л. Социально-экономическая периферийность в староосвоенных регионах центра и северо-запада России // Региональные исследования (далее – Р.И.). 2007. № 3. С. 26-32.

11. Морачевская К.А. Пограничность и периферийность как факторы социально-экономического развития приграничных с Белоруссией районов России // РИ. 2010. № 4. С. 61-69.

12. Колесников Н.Г. Приграничность как фактор экономического развития региона // Труды Карельского научного центра РАН. 2012. № 6. С. 115-122.

13. Пилясов А.Н. Новая экономическая география и ее потенциал для изучения размещения производительных сил России // РИ. 2011. № 1. С. 3-31.

14. Земцов С.П., Бабурин В.Л. Оценка потенциала экономико-географического положения регионов России // Экономика региона. 2016. № 1. С. 117-138.

15. Ткаченко Г.Г. Экономико-географическое положение как фактор интеграции субъектов Дальнего Востока России со странами Северо-Восточной Азии // РИ. 2014. № 3. С. 42-50.

16. Российские регионы хотят укрупнить – http://iz.ru/news/658777 (accessed 15.10.2018)

17. Dong Lisheng. China’s Drive to Revitalise the Northeast – http://chinaperspectives.revues.org/462 (accessed 15.03.2017)

18. Jia Kun. Mistakes in studying ‘new Dongbei syndrome’ // The Paper. 11.01.2017 (In Chin.) – http://www.thepaper.cn/ newsDetail_forward_1597758 (accessed 11.01.2017)

19. Завалишин А.Ю. Парадоксы дальневосточной градистики: урбанизация или обезлюживание? // Дальневосточный город в контексте освоения Тихоокеанской России: сб. науч. ст. Владивосток. 2014. C. 71-76.

20. 2017 Analysis of China urbanizaion rates for provinces and cities. China Industry Information. 24.08.2017 (In Chin.) – http://www.chyxx.com/industry/201708/553670.html (accessed 15.10.2018)

21. Lord M., Tangtrongjita P. Special Border Economic Zone (SBEZ) in the Indonesia-Malaysia-Thailand Growth Triangle – https://mpra.ub.uni-muenchen.de/61060/1/MPRA_paper_61060.pdf (accessed 15.10.2018)

22. Wang Zanxin. Cross-border economic zone as strategy for economic corridor development: concept, rationale and driving forces in the border areas of PR China – http://www.rksi.org/document/cross-border-economic-zone-strategyeconomic-corridor-development-concept-rationale-and (accessed 15.10.2018)

23. Киреев А.А. Пограничная политика России на Дальнем Востоке: динамика задач и результатов // Проблемы Дальнего Востока. 2017. № 3. С. 95-108.

24. Zhang Chijian. 1984 Hu Yaobang went to Sino-Soviet border. Yanhuangchunqiu (In Chin.) – http://www.yhcqw. com/28/3173.html (accessed 15.10.2018)

25. Горячев В.В. Китайские подходы к развитию приграничного сотрудничества (по материалам межпартийного форума в Суйфэньхэ) // Россия и АТР, 2010. № 1. С. 140-143.

26. Распоряжение Правительства РФ от 09.02.2001 № 196-р. Об утверждении Концепции приграничного сотрудничества в Российской Федерации – http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_30364/ (accessed 31.08.2018)

27. Генпрокуратура назвала Лысака и Иванова руководителями преступного сообщества. 23.08.2007 – https://www.newsvl.ru/vlad/2007/08/23/ops/ (accessed 01.09.2018)

28. Костюнина Г.М., Баронов В.И. Трансграничные свободные экономические зоны в зарубежных странах (на примере Китая) // Вестник МГИМО-Университета, 2011. № 2. С. 169-178.

29. Plan of development of border areas of Heilongjiang and north-eastern part of Inner Mongolia (In Chin.) – http://www.gov.cn/zwgk/2013-09/23/content_2493029.htm (accessed 01.09.2018)

30. Трансграничная ТОР Пограничный-Суйфэньхэ объединит в себе территорию в 413 гектаров. 08.02.2018 – https://primamedia.ru/news/667952/ (accessed 15.10.2018)

31. Зуенко И.Ю., Иванов С.А., Лун Чанхай, Ма Юцзюнь, Олейников И.В., Цинь Дун. Программа сотрудничества восточных регионов России и Северо-Восточного Китая 2009-2018: итоги и дальнейшие перспективы // У карты Тихого океана, 2018. № 3. С. 1-26.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести