Институт генерал-губернаторства не раз привлекал внимание и дореволюционных, и советских, и современных исследователей². Однако, несмотря на наличие фундаментальных трудов, посвящённых его особенностям в Российской империи, отдельные генерал-губернаторские округа изучались сравнительно редко. В.В. Ефимова впервые в историографии обратила внимание на необходимость «комплексного и системного изучения истории местного управления в Олонецкой губернии в момент её нахождения с 1820 по 1830 г. в составе Архангельского, Вологодского и Олонецкого генерал-губернаторства» (очерк 1, с. 15). Решая поставленную задачу, исследовательница проанализировала обширный круг разнообразных документов, включая материалы, хранящиеся в РГИА, ГА РФ, РГАДА, Архиве ВМФ РФ, Архиве СПбИИ РАН, ОР РНБ, Национальном архиве Республики Карелия и Государственном архиве Архангельской области (многие из них ранее не использовались историками). При этом монография необычна как по форме публикации (выпущена в электронном виде на двух дисках), так и по своей структуре: она состоит из двух очерков, которые освещают «разные по тематике сюжеты», раскрывающие характер взаимодействия генерал-губернаторов А.Ф. Клокачёва и С.И. Миницкого с олонецким чиновничеством.

Архангельское, Вологодское и Олонецкое генерал-губернаторство просуществовало всего десять лет – Клокачёв управлял им с 1820 по 1823 г., а Миницкий – с 1823 по 1830 г. В 1830 г. действия Миницкого «по вверенному ему управлению» в Петербурге признали «званию его предосудительными и пользе службы не соответственными», сам он был отрешён от должности³, а преемника ему назначать не стали, фактически упразднив наместничество. Тем не менее даже за столь непродолжительное время оно оказало заметное влияние на развитие местного управления в северных губерниях.

Специфика формирования и функционирования олонецкого губернского аппарата была обусловлена тем, что здесь с начала XIX в. ощущался острый недостаток чиновников и, особенно, канцелярских служителей. И речь идёт не только о нехватке квалифицированных кадров, а о фактическом отсутствии желающих нести службу в суровом северном крае. Генерал-губернаторы вполне осознавали эту проблему, поддерживая поступавшие к ним из Олонецкой губернии ходатайства о предоставлении служащим преимуществ, льгот или дополнительного содержания. В то же время личные инициативы наместников зачастую не учитывали особенности управляемой ими территории. Так, Клокачёв желал возобновления дворянских выборов, которые не проводились в губернии с 1811 г., когда губернатор не утвердил в должности избранников дворянства, имевших судимость (один из них был девять раз судим и на момент выборов вновь состоял под судом) (очерк 1, с. 77). Между тем всё олонецкое благородное сословие в 1820 г. насчитывало 365 лиц мужского пола, из которых только половина постоянно проживала в пределах губернии. Преимущественно это были обедневшие и беспоместные дворяне, число же тех, кто обладал правом голоса, оказывалось ничтожно мало⁴. Но Клокачёв всё же настаивал на организации выборов. К сожалению, неизвестно, как именно он аргументировал эту идею (обнаружить текст представленной им на «высочайшее рассмотрение» соответствующей записки Ефимовой не удалось).

Монография В.В. Ефимовой, ставшая итогом многолетнего и кропотливого исследования деятельности генерал-губернаторов на Европейском Севере⁵, заслуживает самой высокой оценки. Книга насыщена богатым фактическим материалом, позволяющим лучше понять, как отлаживалась субординация краевого и губернского начальства, как на практике исполнялись законы и в какой мере реализовывались предписания верховной власти.